Известному журналисту, члену Союза кинематографистов Узбекистана Аъло Максумовичу Ходжаеву - 80 лет.

Известному журналисту, члену Союза кинематографистов Узбекистана Аъло Максумовичу Ходжаеву - 80 лет.

Сегоднящний гость нашей студии - Аъло Махсумович Ходжаев.

Аъло Максумович родился в Ташкенте, по образованию – филолог. Свою карьеру он начал с комсомола, был секретарем райкома, Ташкентского областного и ЦК комсомола республики. Работал секретарём Ташкентского обкома партии. Затем генеральным директором студии «Узбекфильм», главным редактором газеты «Ташкентская правда». В последнее десятилетие он колумнист, постоянный автор оригинальных и содержательных статей в разделе «Мои узбекистанцы» газеты «Новости Узбекистана nuz.uz».

- Аъло Махсумович, У Вас большой журналистский опыт, поэтому хотелось узнать Ваше мнение. Скажите чем отличаются СМИ того периода от сегодняшних. В чем наши успехи и неудачи?

– Ассалому алайкум, азиз ва хурматли дустлар!

СМИ – это зеркало. Это зеркало, которое отражает объективно все, что вокруг, видимое, и, может, даже иногда невидимое. Но я лично считаю, что есть еще одно очень важное, чрезвычайно важное определение. СМИ – это санитары общества. Они наряду с Комитетами контроля, прокуратурой, ищут недостатки, которые есть и, наверное, долго еще будут. Они ищут изъяны, какие-то неполадки, какое-то нарушение законов или правил общежития и так далее. Я думаю, вот это третье определение наиболее нужное, оно более правильное.

Насколько разнится прошлая и сегодняшняя журналистика? В прошлом, конечно же, средства массовой информации были целиком и полностью, скажем так, в руках власть имущих, идеологических каких-то догм и норм прошлого, да. И они заставляли даже самых талантливых журналистов проповедовать то, что нужно для власти, то, что вписывается в их установленные правила. Это тяжкая судьба. Но вот удивительно – в условиях вот этих тисков достаточно жесткого полного контроля журналисты, если это талантливые люди, умели находить пути, используя «эзопов язык», чтобы доводить до слушателей, зрителей, читателей, те или иные, важные на их взгляд, мысли. Поэтому говорить о журналистах прошлого, конечно не обо всех, а о лучших из них, можно только с уважением. Вот эти вот препятствия, знаете, заставляли мобилизовываться, заставляли думать, поэтому мастерство их было отточенным. Мы знаем больших журналистов-международников.

СМИ – это четвертая власть. Но вот только, как принимали эту власть? Многие журналисты в былом, не боюсь сказать правду, и сегодня воспринимают эту власть, как возможность воздействовать, как возможность использовать свое властное положение, иногда даже для очень, скажем, нехороших дел. Мы из года в год слышим, что где-то кто-то попался на взятке, где-то какой-то журналист или редактор попытался повлиять на решение кадровых вопросов и так далее. То есть исконное понимание почему СМИ называют четвертой властью, отодвинулось.

Конечно, эйфория была у нас у всех, с приходом независимости. Когда, так сказать, получили, как бы, свободу. Но очень многие журналисты, не буду называть фамилии, восприняли это чисто субъективно. Например, был один журналист, который упорно строчил, писал, что мы самый лучший в мире народ только узбекский, вот самый умный человек на свете - это узбек, поскольку он какое-то время был чемпионом мира по шахматам. Конечно, гордиться этим надо, но при этом, до такой степени невежество проявлялось, что меня просто поражало, как человек, работающий в Центральном органе, мог себе позволять, например, говорить, что самые лучшие памятники старины у нас (он, конечно, имел в виду Самарканд, Бухару, Хиву) – это нет нигде в мире ничего подобного и в духовном наследии ЮНЕСКО мы на первом месте. Конечно, вы понимаете, что это абсурдно. Есть Греция с ее уникальными памятниками. Есть Италия, Франция, Испания и так далее. Есть множество стран, где гораздо больше исторических памятников. Это не в обиду нам. Так складывалось столетиями и даже тысячелетиями.

Но для меня главное другое. Для меня видна разница отношения власти к положению СМИ, к ее задачам. Президент Шавкат Миромонович Мирзиёев все время подчеркивает, что он не совсем доволен СМИ, журналисты не активны, не интересуются, не умеют чего-то добиваться, ставить перед собой высокие цели и так далее. Он критикует за это. Критикует и создает все условия – и факультеты журналистики и университет и так далее и так далее. Вот это важно. Не просто голые призывы, а что под это подводится база, под это подводятся настоящие возможности раскрываться нашим журналистам, стать вровень с мировыми журналистами.

- Аъло Максумович, вы были участником работы в Афганистане в 1980 году.

– С моим участием был проведен, например, первый съезд женщин Афганистана. Женщины Афганистана, которые были столетиями принижены, смогли говорить прямо, открыто. Кстати, я бы сказал, что – афганцы – удивительный народ, они хорошо поют, пища у них вкусная, многие хорошие ораторы.

Мы собрали с моим участием Первый Съезд духовенства Афганистана. И там были сунниты, богословы, шииты, индусы. И этот съезд собрал враждебные силы, представителей различных направлений религии, но они понимали, что теперь, так сказать, должны дружно бороться за новую власть.

Первый Съезд учителей Афганистана. Я принимал активнейшее участие в этом. Членом делегации был министр просвещения Узбекистана Саид Шермухамедов. И он, по-моему, даже выступил там.

А потом был Первый Съезд врачей, медицинских работников. На этот раз делегацию Советского Союза возглавлял Субханкул Арипович – министр здравоохранения Узбекистана. Это были очень яркие и интересные выступления. Опять ничего не навязывалось. Они жадно слушали и записывали. Особенно те, кто приезжал из провинции. Я, естественно, в силу своего положения, руководил телевидением и радиовещанием. Вы знаете, небольшое телевидение, но такое было яркое, такое, в хорошем смыле, пафосное, энергичное. Они очень и очень верили в будущее. Очень верили. И это будущее нашими стараниями стало как будто приближаться.

Это скорее не для Вас, а для тех, кто нас смотрит. Вам пишут: “Дорогому другу, поэту, человеку, сопутствующему мне на протяжении всей моей творческой жизни, всегда поддерживающему талантливых кинематографистов с признательностью и любовью. Шухрат Аббасов”.

- Что Вы успели сделать и что Вам не удалось тогда, когда Вы были генеральным директором студии “Узбекфильм”?

Но и последующие годы я действительно помогал и Али Эргашевичу Хамраеву, с которым, кстати говоря, мне повезло. И ему, и Эльеру Ишмухамедову - нашим прекрасным кинорежиссерам, которые прославились, можно сказать, на весь мир.

По возвращении из Москвы, после защиты диссертации (я кандидат философских наук), меня хотели отправить в Бухару – с одной единственной целью, для того, чтобы там планировался арест всех руководителей Бухарской области и думали, что там и мне заодно подсунут что-нибудь, не знаю – взятку или наркотик. Но я отказался, не потому, что испугался. Просто случилось так, что я работал в ЦК ВЛКСМ в Москве, я в Афганистане был, три года учился в аспирантуре, я все время был оторван от семьи. Жена со мной приехать в Бухару не могла, потому что она была киноведом и преподавала в институте культуры. Я отказался. И тогда они мне предложили на выбор три должности: проректором в нашу партийную школу, “Звезду Востока” и “Узбекфильм”. Меня натравливают на Шухрата Аббасова. Потому что они не могли простить, что Шухрат Аббасов был любимым режиссером, как и многие другие, Шарафа Рашидовича. Он создал великие фильмы о Хамзе Хаким-заде, многосерийный фильм, вы знаете, его показывали тогда по телевидению. Младшее поколение не знает. Старшее помнит. От меня потребовали, чтобы я ему отказал в работе, запретил продолжение фильма, который он уже начал делать. Я сказал: “Я этого делать не буду, и не могу, и не имею права”. Я проработал там без малого 10 лет. И это был самый страшный, самый тяжелый период в истории “Узбекфильма”. Я не преувеличиваю. Почему? Потому что тогда развалился Союз, я имею в виду не политическую сторону, чисто финансовую – нам переставало давать деньги Госкино СССР, Гостелерадио СССР. А они ежегодно выделяли деньги на создание 6 художественных и телевизионных фильмов. Мы оказались в буквальном смысле просто нищими. Республика давала деньги только на мультфильмы и на дубляж. Мне тогда пришлось все сделать для того, чтобы не растерять творческий коллектив. Я привлекал спонсоров. Давал им работать в частных студиях, которые потом появились. Нам удалось сохранить базу техническую. Мы продолжали делать фильмы. И делали фильмы, кстати говоря, достаточно известные. Я сожалею, что у нас мало показывают. Есть такой, я надеюсь, он еще жив, Сухейль Бел Барка – он Марокандский режиссер. Его фильм “Амок” получил на Московском кинофествиале приз. И он тогда предложил мне совместно создать двухсерийный фильм – его киновариант назывался “Битва трех королей”. А тевизионный вариант – “Огненные барабаны” в пяти сериях. Это был маррокано-узбекско-итало-испанский фильм. Звезды там были американские, итальянка Клаудио Кардинале – чего стоит да, российские – Сергей Бондарчук там играл, Дмитриев, узбекские актеры – Шухрат Эргашев, Клара Джалилова, таджикские, осетинские. То есть это была очень большая, интересная работа о 16 веке – битве трех королей. И картина, она небесследно прошла в мировом прокате, у нас она в прокат не поступила. По телевизору пару раз показывали. Не помню, то ли Москва показала, то ли Ташкент. Но было такое. Этим можно гордиться. Мы тогда вышли действительно на международный уровень.

Еще одну вещь, тоже, к сожалению, не увенчалась большим успехом. Мы решили в 93-м году в связи с годовщиной дня рождения Шарафа Рашидовича создать фильм. Я был сосценаристом. Я его назвал “Триумф и драма Шарафа Рашидова”. Прекрасный фильм. Я зашел, доложил об этом Джурабекову. Он был первым замом председателя Кабинета Министров и председателем Фонда Шарафа Рашидова. Он обрадовался. Он жив, Слава Богу. Может подтвердить. Подошел, обнял меня. Говорит: “Огромное Вам спасибо. Мы вернем Вам Ваши деньги, тем, кто спонсировал. Давайте в субботу. Можете показать его перед всем активом?”. Я сказал: “Конечно, конечно. Вы только скажите где”. “У нас в зале в Кабинете Министров на первом этаже есть большой зал. Пригласите писателей, историков, политологов – посмотрим. И пустим его”. И вдруг проследовал звонок к нему “свыше”. И он, который от счастья радовался, не посмотрел даже картину, сказал: “Мен хозир келаман” и исчез. Я эти “вещи” понимаю. Там помощник громко, чтобы все слышали, сказал: “Исмаил Хакимович, Вас к телефону...”

Да. И последнее. При мне стала работать так называемая “Пятая Студия”. Она была предназначена для начинающих режиссеров. Иногда это были вчерашние операторы. И там первые свои работы сделали такие прекрасные режиссеры, как Собир Назармухамедов, Жасур Исхаков, Исамат Эргашев и другие.Эта студия, на сколько я знаю, до сих пор существует. Я обрадовался, когда, еще будучи Премьер-министром, Шавкат Миромонович взялся за то, чтобы отремонтировать студию “Узбекфильм”. Большие деньги были выделены. Потом он стал Президентом. И тут же принял новое решение. И меня несколько месяцев назад пригласили и показали эскизы будущего Киногородка. Я чуть не плакал от счастья. Если это свершится, (коронавирус сейчас помешал и, видимо, другие экономические проблемы), это будет изумительный комплекс – там и студия, и просмотровые залы, и учебное заведение, и зона отдыха. Ну просто сказочно. Конечно, это осуществится, я уверен, может чуть позже, чем хотелось бы...

Но потом мне говорили, что это мне выйдет “боком”.