В апреле 2025 года торговое противостояние между США и Китаем резко обострилось. Администрация США объявила о введении беспрецедентных пошлин на китайские товары, мотивируя это рядом геоэкономических и политических причин.

Причины обострения торгового конфликта США–Китай
В апреле 2025 года торговое противостояние между США и Китаем резко обострилось. Администрация США объявила о введении беспрецедентных пошлин на китайские товары, мотивируя это рядом геоэкономических и политических причин. Во-первых, Вашингтон ссылается на вопросы национальной безопасности – стремление защитить критически важные отрасли и технологии от чрезмерной зависимости от Китая, а также пресечь утечку интеллектуальной собственности и потенциальные угрозы кибербезопасности. Во-вторых, особое внимание американская сторона уделяет борьбе с потоком наркотика фентанила: ранее США уже ввели 20- процентные тарифы, обоснованные «фентаниловым кризисом». Эта мера призвана оказать давление на Пекин, требуя более решительных действий по пресечению поставок в США прекурсоров для производства фентанила, мощного опиоида, вызывающего эпидемию передозировок. Кроме того, Белый дом открыто заявил о намерении сократить хронический торговый дефицит с Китаем и добиться более справедливых условий торговли. Президент Дональд Трамп подчеркнул, что Китай долгое время действительно пользовался преимуществами в торговле с США, и защищал новые тарифы как необходимый шаг. По его словам, экономика США «в очень хорошей форме» и благодаря импортным пошлинам бюджет «ежедневно получает» до $3,5 млрд поступлений.
Таким образом, стратегия Вашингтона сводится к комплексному экономическому давлению на Пекин. Новые пошлины, доводящие совокупный тариф на китайский импорт до астрономических 145%, были представлены как мера против «неуважения, которое Китай проявляет к мировым рынкам». Американские официальные лица назвали повышение тарифов ответом на «угрозы национальной безопасности и здоровью нации», подразумевая одновременно технологические риски и наркотрафик. При этом США сигнализируют о готовности к переговорам: Трамп выразил надежду на заключение торговой сделки с КНР, хотя и настоял, что Пекин должен изменить свою политику. Фактически Вашингтон использует «тарифную дубинку» как инструмент принуждения – граничная ставка пошлин поднята до уровня, делающего китайский импорт нерентабельным, чтобы вынудить Китай пойти на уступки в торгово-экономических и политических вопросах.
Со своей стороны, Пекин расценивает действия США как одностороннюю агрессию. Китайские лидеры заявляют, что Вашингтон стремится сдержать развитие КНР и навязать ей неравноправные условия. Глава МИД Китая Ван И охарактеризовал резкое увеличение тарифов как экономический «произвол» и гегемонистские замашки США: «США повсюду размахивают своей тарифной дубинкой, открыто ставя собственные интересы выше интересов всех стран. США не могут действовать произвольно, колесо истории нельзя повернуть вспять». Официальный представитель Минкоммерции КНР Хэ Юнцянь заявил, что Пекин отвергает «угрозы и шантаж» со стороны Вашингтона и намерен бороться до конца, если США будут настаивать на эскалации. Таким образом, взаимное недоверие и противоречия – от вопросов экономики и технологий до борьбы с наркотиками – привели к тому, что две крупнейшие экономики мира вступили в самый масштабный тарифный конфликт за последние десятилетия.
Ответные меры Пекина: повышение пошлин и экспортный контроль
Китай не оставил без ответа агрессивные шаги Вашингтона и предпринял собственные меры. В ответ на повышение американских пошлин до эффективного уровня в 145% Пекин объявил о зеркальном увеличении тарифов на товары из США. С 12 апреля 2025 года импортные пошлины на всю американскую продукцию выросли с 84% до 125%. Это беспрецедентный уровень – до последнего времени ставка 84% уже действовала как ответ на предыдущие повышения тарифов США, однако теперь китайские тарифы практически сравнялись с новыми американскими. По сути, торговля товарами между двумя странами оказалась обложена совокупными пошлинами, в десятки раз превышающими обычные, что делает ее экономически нецелесообразной. Китайские власти открыто заявили, что дальше повышать тарифы не планируют, чтобы не стрелять себе в ногу, но и отступать не собираются. «Даже если США продолжат вводить более высокие пошлины, это уже не будет иметь экономического смысла и превратится в анекдот в истории мировой экономики», подчеркнуло Министерство финансов КНР. Пекин дал понять, что достиг предела симметричного ответа: дальнейшая эскалация тарифов со стороны США не встретит равного повышения со стороны Китая, поскольку торговля и так фактически парализована. Вместо этого китайская сторона «оставляет за собой право на другие способы контрмер».
Помимо тарифов, Китай задействовал и нетарифные рычаги давления. Одним из ключевых шагов стал экспортный контроль на редкоземельные элементы – критически важные компоненты для высокотехнологичных отраслей. Китай, являясь крупнейшим производителем редкоземельных металлов (около 70% мирового объема), ужесточил правила их вывоза. В начале апреля Пекин объявил о новых ограничениях экспорта семи редкоземельных элементов (включая самарий, тербий, иттрий и др.) в ответ на тарифную атаку США. Это не прямой запрет, но усиленный контроль означает, что поставки стратегического сырья для американских и других зарубежных предприятий могут существенно сократиться. По данным Bloomberg, Китай фактически использует редкоземельные металлы как «оружие в торговой войне», и такое ограничение больно ударит по производству электроники, авиакосмической техники и оборонных систем в странах, зависимых от китайского импорта. Аналитики отмечают, что ранее Пекин уже прибегал к схожим мерам в отношении других критически важных материалов (например, ограничивал экспорт галлия), демонстрируя готовность применять сырьевые рычаги в ответ на внешнее давление.
Еще одной ответной мерой стал правовой протест Китая на международной арене. Пекин подал официальный иск во Всемирную торговую организацию, оспаривая законность действий США. Согласно заявлению Министерства коммерции КНР, тарифная политика Вашингтона квалифицируется как «типичное проявление одностороннего запугивания и принуждения, серьезно нарушающее правила ВТО и подрывающее многостороннюю торговую систему». Жалоба фиксирует, что столь односторонне повышенные пошлины выходят за рамки нормального торгового инструментария и противоречат взятым на себя США обязательствам в рамках ВТО. Хотя разбирательство в ВТО носит длительный характер и не дает мгновенного эффекта, этот шаг символизирует стремление Пекина заручиться поддержкой международного права. Ранее Китай уже подавал аналогичные жалобы после предыдущих раундов повышения тарифов США, формируя юридическое досье против американской тарифной экспансии.
Наконец, китайские официальные лица усилили дипломатическую риторику. Представитель МИД КНР заявил, что Пекин не хочет торговой войны, но и не боится ее: Китай призывает решить разногласия диалогом, однако «для этого США должны прекратить чрезмерное давление и безрассудные меры – такие тактики на нас не действуют». Тон заявлений жесткий: в них США обвиняются в «буллинге и принуждении», а Пекин обещает «решительно контратаковать и бороться до конца», если американская сторона будет серьезно ущемлять интересы Китая. Одновременно китайская сторона декларирует открытость к переговорам на основе равноправия и взаимного уважения, давая понять, что мяч на стороне Вашингтона. В сумме ответные шаги Пекина – повышение пошлин, ограничение экспорта стратегического сырья и обращение в ВТО – демонстрируют решимость Китая отстоять свои интересы и показать США, что политика силового давления обернется для них же серьезными издержками.
Глобальные последствия для мировой торговли и цепочек поставок

Столкновение двух крупнейших экономик мира на торговом фронте немедленно отразилось на глобальной экономике. Мировая торговля и производственные цепочки поставок оказались под ударом. Аналитики отмечают, что при тарифах в 125–145% взаимная торговля товарами между США и КНР практически невозможна. Для понимания масштабов: в 2024 году товарооборот между двумя странами превышал $650 млрд. Теперь же значительная его часть может просто исчезнуть. Такой разрыв наносит ущерб не только самим США и Китаю, но и множеству других стран, интегрированных в глобальные цепочки создания стоимости. Многие азиатские государства поставляли комплектующие и сырье на китайские заводы для продукции, шедшей в США, – эта модель поставок сейчас разрушается. Как пишет Reuters, тит-for-tat (обмен «удар за удар») тарифы грозят полностью парализовать торговлю между двумя крупнейшими экономиками, вынуждая компании срочно искать альтернативные производственные площадки и рынки сбыта. Фактически речь идет о форсированном «декаплинге» – раздвоении глобальной экономики на обособленные блоки.
Финансовые рынки по всему миру отреагировали бурно. Новости о нарастающей тарифной войне вызвали падение основных биржевых индексов и бегство инвесторов в «тихие гавани». В США 10 апреля индекс S&P 500 рухнул на 3,5%, Nasdaq – более чем на 4%, европейские и азиатские рынки также ушли в минус. Доходность казначейских облигаций США снизилась на фоне повышенного спроса на надежные активы, а цены на золото достигли рекордных максимумов. Центробанки и аналитические центры заговорили о рисках рецессии: по оценке Goldman Sachs, вероятность рецессии в США возросла до 45%. Фондовые распродажи приобрели такой масштаб, что комментаторы заговорили о возможном наступлении медвежьего рынка и проводили параллели с шоками начала пандемии COVID-19. Мировые цены на нефть также испытывают волатильность: сначала новости о приостановке США тарифов для других стран вызвали кратковременный рост цен, но затем резкая эскалация с Китаем обрушила котировки более чем на 3%. Трейдеры ожидают снижения спроса на нефть – Китай может сократить закупки американской нефти из-за высоких пошлин, а общее замедление мировой экономики уменьшит потребление энергоресурсов. По данным Минэнерго США, уже в марте экспорт американской нефти в Китай упал почти вдвое. Одновременно курс юаня просел до минимального за 19 месяцев уровня по отношению к корзине валют, отражая отток капитала и опасения за экономический рост в КНР.
Цепочки поставок высокотехнологичной продукции стоят перед радикальной перестройкой. Повышение тарифов и китайские ограничения на редкоземельные элементы ставят под угрозу производство электроники, автомобилей, авиадвигателей и телеком-оборудования по всему миру. Многие транснациональные корпорации, чьи заводы расположены в Китае и ориентированы на рынок США, вынуждены срочно переосмысливать свою стратегию. Ожидается ускоренный вывод производства из Китая в третьи страны с более предсказуемым торговым режимом. Уже сообщается об активизации переговоров США с Вьетнамом, Японией, Тайванем об углублении торговых соглашений – эти страны могут выиграть, привлекая к себе производства, уходящие из Китая. По сути, мы наблюдаем формирование новых производственно-логистических маршрутов: часть компаний переориентируется на Мексику и Канаду (в рамках USMCA) для доступа к рынку США, другие – на Юго-Восточную Азию. Европейский союз в этой ситуации занял осторожную позицию. Брюссель приветствовал 90-дневную паузу, которую США сделали для тарифов в отношении союзников, и воздерживается от поддержки американских тарифов против Китая. Европейские рынки поначалу даже испытали рост на ожиданиях, что европейские потребители выиграют от переориентации потоков товаров. Однако в целом ЕС обеспокоен: президент Франции Эмманюэль Макрон назвал приостановку тарифов США для Европы лишь «хрупкой паузой», а дальнейшую эскалацию – угрозой для мировой экономики. Многосторонняя торговая система переживает серьезное испытание. Действия США, фактически игнорирующие нормы ВТО по максимальным ставкам тарифов, ставят под сомнение авторитет Организации. Генеральный директор ВТО призвал стороны вернуться в русло переговоров и предупредил о риске разрушения основы послевоенной торговой архитектуры. Китайская жалоба в ВТО подчеркнула, что американские пошлины «подрывают регламентированную многостороннюю систему торговли и международный торгово-экономический порядок». Если крупнейшие державы будут открыто нарушать правила, это может вдохновить и другие страны на протекционистские шаги, вызвав эффект домино торговых барьеров по всему миру. Уже сейчас ряд государств рассматривает защитные меры, опасаясь перенаполнения своих рынков дешевой перенаправленной продукцией из Китая или, наоборот, утраты экспортных возможностей в Китай и США. Многие развивающиеся экономики находятся в уязвимом положении: с одной стороны, они могут попытаться заменить китайские товары на рынке США или американские – на рынке Китая, получив выгоду, с другой, – глобальный экономический спад ударит по спросу на их сырье и товары.
В совокупности обострение торговой войны США и Китая несет глобальные риски: снижение темпов роста мировой экономики (по оценкам, на 0,1–0,4% мирового ВВП в ближайший год), рост цен для потребителей на импортные товары, дестабилизацию финансовых рынков и обострение геоэкономической конкуренции. Одновременно возникают и новые тренды: усиление регионализации торговли, создание альтернативных платежных систем (Китай, к примеру, активнее продвигает расчеты в юанях, в том числе цифровых, чтобы обходиться без доллара), а также рост роли тех стран, которые могут стать новыми узлами глобальных цепочек взамен США и КНР. Особенно примечательно внимание, которое в этой связи привлекает к себе регион Центральной Азии.

Влияние на Центральную Азию и Узбекистан: риски и новые возможности
Эскалация торговой войны двух сверхдержав непосредственно отражается на странах Центральной Азии, включая Узбекистан. Еще недавно регион находился на периферии глобальной экономики, но теперь, по словам экспертов, Центральная Азия внезапно оказалась в эпицентре стратегических расчетов Пекина. В условиях, когда традиционные маршруты китайского экспорта сталкиваются с барьерами (США фактически «блокируют» доступ китайских товаров на свой рынок заоблачными пошлинами), Китай стремится переориентировать торговые потоки на другие направления – прежде всего в Евразию. Страны Центральной Азии – Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан – обладают уникальным транзитным положением на сухопутном пути из Китая в Европу. Этот коридор приобретает для Пекина критическое значение как альтернатива морским маршрутам и рынку США. Уже сейчас наблюдается усиленное развитие инфраструктурных проектов: Китай наращивает инвестиции в железные дороги, пограничные переходы и логистические центры в регионе. В частности, речь идет о расширении пропускной способности трансконтинентальных магистралей через Казахстан (коридоры Китай–Хоргос–Достык–Казахстан–ЕС) и о скорейшей реализации проекта железной дороги Китай–Кыргызстан–Узбекистан, которая далее выйдет на Туркменистан и Кавказ. Эти проекты из компонентов инициативы «Один пояс, один путь» переходят в ранг стратегически неотложных, поскольку позволяют КНР направлять свои товары на европейские, ближневосточные и африканские рынки, минуя американские санкции и тарифные ограничения.
Однако влияние торговой войны на Центральную Азию не ограничивается транзитной ролью. Его можно рассмотреть по нескольким направлениям:
Экспорт сырья и продовольствия. Страны Центральной Азии традиционно экспортируют значительные объемы сырьевых товаров – нефть и газ (Казахстан, Туркменистан, Узбекистан), металлы и уран (Казахстан), хлопок и сельхозпродукцию (Узбекистан, Таджикистан). Замедление экономического роста в Китае вследствие торговой войны может привести к снижению спроса на эти товары или падению мировых цен. Например, если китайская промышленность сократит производство высокотехнологичной продукции из-за дефицита компонентов и падения экспорта, потребность КНР в казахстанской нефти или узбекском природном газе может снизиться, ударив по доходам экспортеров. Кроме того, глобальная турбулентность и риск рецессии могут уменьшить аппетит к сырью в целом – уже сейчас прогнозируется уменьшение спроса на энергоносители. С другой стороны, появляются и компенсирующие факторы: Китай, отказываясь от закупок американских сельхозтоваров (например, зерна, сои, мяса) в ответ на действия США, будет искать альтернативных поставщиков. Это шанс для экспортеров продовольствия в первую очередь крупных (Бразилия, Аргентина, Австралия), но в нишевых сегментах свои возможности могут найти и центральноазиатские производители продовольствия. Тем не менее, совокупно риском для региона является возможное сокращение экспортных поступлений и волатильность цен на сырье, от которых зависят бюджеты многих стран.
Импорт и внутренний рынок. Китайские товары занимают заметную долю на рынках Центральной Азии – от потребительской электроники и техники до промышленного оборудования и стройматериалов. Если доступ Китая к рынку США и развитых стран затруднен, китайские производители неизбежно будут активнее сбывать продукцию в других странах, где барьеры ниже. Это грозит перенасыщением импортом из Китая локальных рынков. С одной стороны, потребители в Узбекистане и соседних странах могут выиграть от удешевления китайских товаров (появится избыток предложения, китайские предприятия будут снижать цены, чтобы реализовать продукцию). Уже высказываются прогнозы, что пошлины Трампа могут принести пользу потребителям в Европе и Азии за счет более дешевого китайского импорта. Но, с другой стороны, это создает серьезную конкуренцию для местных производителей. Например, узбекские текстильные, швейные, обувные предприятия могут столкнуться с наплывом еще более дешевых товаров из Китая, вытесняющих отечественную продукцию. Риск для Центральной Азии заключается в усилении экономической зависимости от Китая: если местные рынки захлестнет дешевый китайский импорт, торговый баланс стран региона ухудшится, а собственная промышленность, особенно обрабатывающие отрасли, может пострадать. Рост дисбаланса может вызвать недовольство населения и давление на правительства с требованием защитить внутренний рынок.
Логистика и транзит. В среднесрочной перспективе Центральная Азия может извлечь выгоду из своего географического положения. Как отмечалось, регион превращается в ключевой транзитный узел между Восточной Азией и Европой. Увеличение грузопотока через Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан означает новые инвестиции в транспортную инфраструктуру, создание логистических центров, рабочих мест в транспортном секторе. Уже сейчас Китай, по данным экспертов, намерен ускоренно развивать транспортные коридоры в ЦА – строить дороги, расширять погранпереходы, инвестировать в железнодорожные ветки. Узбекистан, не имея прямой границы с КНР, также включается в эти схемы транзита через связку с Казахстаном и Кыргызстаном. Повышение значимости Шелкового пути (коридора через ЦА) может принести странам региона доходы от транзита, привлечь зарубежные инвестиции в инфраструктуру (не только китайские, но и европейские – ЕС проявляет интерес к развитию транспортного соединения Европа–Азия). Однако и риски здесь существенны: во-первых, инфраструктурные кредиты Китая могут увеличить долговую нагрузку на страны региона; во-вторых, возрастающая стратегическая роль маршрутов через ЦА делает регион ареной конкуренции великих держав, что чревато геополитической нестабильностью.
Иностранные инвестиции и производство. Текущий конфликт может стимулировать перенос части производств из Китая в соседние страны с более льготным режимом. Центральноазиатские государства потенциально могут привлечь предприятия (в том числе китайские), которые хотят обойти американские тарифы. Если, к примеру, сборочное производство электроники или одежды переедет из Китая в Узбекистан, продукция с достаточной локальной добавленной стоимостью может квалифицироваться как узбекская и не подпадать под американские пошлины при экспорте. Некоторые китайские компании уже рассматривают создание совместных производств в Казахстане и Кыргызстане для выхода на рынки Евразийского союза и, возможно, Европы. Для Узбекистана, активно привлекающего инвестиции в автопром, текстиль и электронику, открывается окно возможностей стать региональной производственной базой. Выгоды от этого – новые рабочие места, технологии, интеграция в глобальные цепочки поставок, диверсификация экономики. Риски – та же зависимость от Китая (если большинство новых инвесторов – китайские фирмы, регион еще крепче привязывается к экономике КНР) и возможность вторичных санкций: США могут настороженно отнестись к схемам обхода тарифов через третьи страны. Как отмечают аналитики, Вашингтон уже усиливает давление на страны, сотрудничающие с Пекином: регион обозначен как ключевой для безопасности США, и в случае явной переориентации Центральной Азии на Китай американцы могут реагировать жестко.
Риски для Центральной Азии:
Переполнение внутренних рынков дешевым китайским импортом, удар по местным производителям.
Снижение спроса и цен на основные экспортные товары (нефть, газ, металлы, хлопок) из-за замедления мировой экономики и Китая.
Увеличение экономической и долговой зависимости от Китая по мере роста торговых и инвестиционных связей.
Втягивание региона в геоэкономическое противостояние, давление со стороны США (вплоть до санкций) с требованием ограничить сотрудничество с КНР.
Общая нестабильность и неопределенность для бизнес-климата, отток капитала из-за возросших рисков.
Новые возможности для региона:
Стать ключевым транзитным узлом Евразии, зарабатывая на обслуживании потоков товаров между Китаем и Европой.
Привлечь рекордные инвестиции в инфраструктуру, энергетику и промышленность (как китайские, так и от других игроков, например, ЕС, желающего укрепить связи с Центральной Азией).
Разместить на своей территории новые производственные мощности, став региональным промышленным хабом и частью диверсифицированных цепочек поставок.
Усилить свой суверенитет и маневр для многовекторной внешней политики, балансируя между крупными державами и получая преференции от каждой стороны конкуренции.
Ускорить собственную экономическую модернизацию – развить транспортную инфраструктуру, перейти на расчеты в альтернативных валютах (напрямую в юанях) и освоить новые технологии в партнерстве с инвесторами.
Для стран Центральной Азии, в том числе Узбекистана, ключевая задача – минимизировать риски и воспользоваться открывающимися шансами. Правительствам региона предстоит тонкая игра по балансированию интересов. Наблюдатели отмечают, что в 2025 году в Центральной Азии разворачивается «битва за влияние» с участием не только США и Китая, но и России, Европы, Турции и других акторов. В этих условиях Ташкент, Астана, Бишкек и другие столицы должны координировать свои шаги, чтобы извлечь максимум выгоды:
Диверсификация торговых связей. Уменьшение чрезмерной ориентации на один рынок – будь то Китай или Россия – за счет развития торговли с разными партнерами (ЕС, Южная Азия, Ближний Восток). Узбекистан, к примеру, может нарастить экспорт текстиля и продовольствия в Европу и соседние страны, компенсируя возможные потери на восточном направлении.
Протекционистские меры точечно. При необходимости страны региона могут временно вводить защитные тарифы или квоты против лавины дешевого импорта, чтобы дать локальным производителям адаптироваться. Важно сделать это выборочно и в рамках правил ВТО, чтобы не вызвать торговых споров. Также следует тщательно отслеживать качество и безопасность товаров, поступающих на рынки, во избежание наплыва откровенно низкокачественной продукции.
Развитие инфраструктуры и логистики. Максимально использовать китайские и другие инвестиции для строительства дорог, железных дорог, погранпереходов, но при этом стараться заключать сделки на выгодных условиях, не вгоняя страну в долговую ловушку. Совместные инфраструктурные проекты (например, железная дорога Китай–Кыргызстан–Узбекистан) должны сопровождаться прозрачностью и участием международных финансовых институтов, что повысит доверие и эффективность.
Инвестиционный климат и совместные предприятия. Создавать условия для размещения производств – индустриальные зоны, налоговые льготы, рабочая сила с нужными навыками. Но одновременно требовать локализации и трансфера технологий, чтобы новые заводы приносили пользу экономике (рабочие места для местных, обучение персонала, использование местных ресурсов). Важно, чтобы Центральная Азия не превратилась просто в оффшор для переупаковки китайских товаров, а интегрировалась в более сложные переделы производства.
Региональная координация. Странам Центральной Азии выгодно выступать единым фронтом по ключевым вопросам, связанным с внешнеэкономическими рисками. Это может быть обсуждение на площадках вроде ШОС или двусторонние консультации по синхронизации транзитных правил, таможенной политики, привлечению инвестиций. Единая позиция усилит их переговорную силу перед Китаем и США. Балансируя между Пекином и Вашингтоном, регион может получить преференции от обоих – например, инфраструктурные кредиты от Китая и программы развития от США и ЕС.
Эксперты отмечают, что Центральная Азия уже не воспринимается как периферия, она становится полем борьбы за будущее мировой торговли. От решений, принимаемых сейчас в Ташкенте, Астане, Бишкеке и Душанбе, зависит, сможет ли регион превратить мировой кризис в точку роста для своих экономик. Затяжной конфликт между США и Китаем, безусловно, несет угрозы, но одновременно открывает уникальное окно возможностей для Центральноазиатских государств укрепить свою роль в глобальной экономике, привлечь инвестиции и занять более выгодное положение между Востоком и Западом. Главное – действовать проактивно и взвешенно, извлекая уроки из текущего противостояния великих держав. В случае успешной адаптации, Узбекистан и соседи могут выйти из этой мировой турбулентности не пострадавшими, а окрепшими, с новой ролью в международной торговле.
Абдуазиз Хидиров, обозреватель УзА.

Бош саҳифа

Янгиликлар лентаси

Аудио хабарлар

Рукнлар

Жамият

Иқтисодиёт

Спорт

Маданият

Туризм

Жаҳон

Ҳужжатлар

Илм-фан

Технология

Сиёсат

Ҳудудлар

Тошкент шаҳри

Наманган

Самарқанд

Бухоро

Андижон

Фарғона

Сирдарё

Қашқадарё

Тошкент вилояти

Хоразм

Сурхондарё

Қорақалпоғистон

Жиззах

Навоий

Илм-фан бўлими

Илмий иш эълонлари

Илмий йўналишлар

Инновацион ғоялар ва ишланмалар

Таҳрир ҳайъати

Мақолага қўйилган талаблар

Низоми

Электрон журнал

Хизматлар

Интернет қабулхона

Савол-жавоб

Жисмоний ва юридик шахсларнинг мурожаатлари

Тадбирлар ёритиш учун мурожаат

Обуна

Резюме қолдириш

Сайт харитаси

Фотобанк

Танлаганларим

Эскалация торговой войны США и Китая: причины, ответные меры и последствия для мира и Центральной Азии

20:34 / 11.04.2025

В апреле 2025 года торговое противостояние между США и Китаем резко обострилось. Администрация США объявила о введении беспрецедентных пошлин на китайские товары, мотивируя это рядом геоэкономических и политических причин.

Причины обострения торгового конфликта США–Китай

В апреле 2025 года торговое противостояние между США и Китаем резко обострилось. Администрация США объявила о введении беспрецедентных пошлин на китайские товары, мотивируя это рядом геоэкономических и политических причин. Во-первых, Вашингтон ссылается на вопросы национальной безопасности – стремление защитить критически важные отрасли и технологии от чрезмерной зависимости от Китая, а также пресечь утечку интеллектуальной собственности и потенциальные угрозы кибербезопасности. Во-вторых, особое внимание американская сторона уделяет борьбе с потоком наркотика фентанила: ранее США уже ввели 20- процентные тарифы, обоснованные «фентаниловым кризисом». Эта мера призвана оказать давление на Пекин, требуя более решительных действий по пресечению поставок в США прекурсоров для производства фентанила, мощного опиоида, вызывающего эпидемию передозировок. Кроме того, Белый дом открыто заявил о намерении сократить хронический торговый дефицит с Китаем и добиться более справедливых условий торговли. Президент Дональд Трамп подчеркнул, что Китай долгое время действительно пользовался преимуществами в торговле с США, и защищал новые тарифы как необходимый шаг. По его словам, экономика США «в очень хорошей форме» и благодаря импортным пошлинам бюджет «ежедневно получает» до $3,5 млрд поступлений.

Таким образом, стратегия Вашингтона сводится к комплексному экономическому давлению на Пекин. Новые пошлины, доводящие совокупный тариф на китайский импорт до астрономических 145%, были представлены как мера против «неуважения, которое Китай проявляет к мировым рынкам». Американские официальные лица назвали повышение тарифов ответом на «угрозы национальной безопасности и здоровью нации», подразумевая одновременно технологические риски и наркотрафик. При этом США сигнализируют о готовности к переговорам: Трамп выразил надежду на заключение торговой сделки с КНР, хотя и настоял, что Пекин должен изменить свою политику. Фактически Вашингтон использует «тарифную дубинку» как инструмент принуждения – граничная ставка пошлин поднята до уровня, делающего китайский импорт нерентабельным, чтобы вынудить Китай пойти на уступки в торгово-экономических и политических вопросах.

Со своей стороны, Пекин расценивает действия США как одностороннюю агрессию. Китайские лидеры заявляют, что Вашингтон стремится сдержать развитие КНР и навязать ей неравноправные условия. Глава МИД Китая Ван И охарактеризовал резкое увеличение тарифов как экономический «произвол» и гегемонистские замашки США: «США повсюду размахивают своей тарифной дубинкой, открыто ставя собственные интересы выше интересов всех стран. США не могут действовать произвольно, колесо истории нельзя повернуть вспять». Официальный представитель Минкоммерции КНР Хэ Юнцянь заявил, что Пекин отвергает «угрозы и шантаж» со стороны Вашингтона и намерен бороться до конца, если США будут настаивать на эскалации. Таким образом, взаимное недоверие и противоречия – от вопросов экономики и технологий до борьбы с наркотиками – привели к тому, что две крупнейшие экономики мира вступили в самый масштабный тарифный конфликт за последние десятилетия.

Ответные меры Пекина: повышение пошлин и экспортный контроль

Председатель КНР Си Цзиньпин во время двусторонней встречи с премьер-министром Испании Педро Санчесом (без зрителей) в гостевом доме "Дяоюйтай" в Пекине, Китай. 11 апреля 2025 года.

Китай не оставил без ответа агрессивные шаги Вашингтона и предпринял собственные меры. В ответ на повышение американских пошлин до эффективного уровня в 145% Пекин объявил о зеркальном увеличении тарифов на товары из США. С 12 апреля 2025 года импортные пошлины на всю американскую продукцию выросли с 84% до 125%. Это беспрецедентный уровень – до последнего времени ставка 84% уже действовала как ответ на предыдущие повышения тарифов США, однако теперь китайские тарифы практически сравнялись с новыми американскими. По сути, торговля товарами между двумя странами оказалась обложена совокупными пошлинами, в десятки раз превышающими обычные, что делает ее экономически нецелесообразной. Китайские власти открыто заявили, что дальше повышать тарифы не планируют, чтобы не стрелять себе в ногу, но и отступать не собираются. «Даже если США продолжат вводить более высокие пошлины, это уже не будет иметь экономического смысла и превратится в анекдот в истории мировой экономики», подчеркнуло Министерство финансов КНР. Пекин дал понять, что достиг предела симметричного ответа: дальнейшая эскалация тарифов со стороны США не встретит равного повышения со стороны Китая, поскольку торговля и так фактически парализована. Вместо этого китайская сторона «оставляет за собой право на другие способы контрмер».

Помимо тарифов, Китай задействовал и нетарифные рычаги давления. Одним из ключевых шагов стал экспортный контроль на редкоземельные элементы – критически важные компоненты для высокотехнологичных отраслей. Китай, являясь крупнейшим производителем редкоземельных металлов (около 70% мирового объема), ужесточил правила их вывоза. В начале апреля Пекин объявил о новых ограничениях экспорта семи редкоземельных элементов (включая самарий, тербий, иттрий и др.) в ответ на тарифную атаку США. Это не прямой запрет, но усиленный контроль означает, что поставки стратегического сырья для американских и других зарубежных предприятий могут существенно сократиться. По данным Bloomberg, Китай фактически использует редкоземельные металлы как «оружие в торговой войне», и такое ограничение больно ударит по производству электроники, авиакосмической техники и оборонных систем в странах, зависимых от китайского импорта. Аналитики отмечают, что ранее Пекин уже прибегал к схожим мерам в отношении других критически важных материалов (например, ограничивал экспорт галлия), демонстрируя готовность применять сырьевые рычаги в ответ на внешнее давление.

Еще одной ответной мерой стал правовой протест Китая на международной арене. Пекин подал официальный иск во Всемирную торговую организацию, оспаривая законность действий США. Согласно заявлению Министерства коммерции КНР, тарифная политика Вашингтона квалифицируется как «типичное проявление одностороннего запугивания и принуждения, серьезно нарушающее правила ВТО и подрывающее многостороннюю торговую систему». Жалоба фиксирует, что столь односторонне повышенные пошлины выходят за рамки нормального торгового инструментария и противоречат взятым на себя США обязательствам в рамках ВТО. Хотя разбирательство в ВТО носит длительный характер и не дает мгновенного эффекта, этот шаг символизирует стремление Пекина заручиться поддержкой международного права. Ранее Китай уже подавал аналогичные жалобы после предыдущих раундов повышения тарифов США, формируя юридическое досье против американской тарифной экспансии.

Наконец, китайские официальные лица усилили дипломатическую риторику. Представитель МИД КНР заявил, что Пекин не хочет торговой войны, но и не боится ее: Китай призывает решить разногласия диалогом, однако «для этого США должны прекратить чрезмерное давление и безрассудные меры – такие тактики на нас не действуют». Тон заявлений жесткий: в них США обвиняются в «буллинге и принуждении», а Пекин обещает «решительно контратаковать и бороться до конца», если американская сторона будет серьезно ущемлять интересы Китая. Одновременно китайская сторона декларирует открытость к переговорам на основе равноправия и взаимного уважения, давая понять, что мяч на стороне Вашингтона. В сумме ответные шаги Пекина – повышение пошлин, ограничение экспорта стратегического сырья и обращение в ВТО – демонстрируют решимость Китая отстоять свои интересы и показать США, что политика силового давления обернется для них же серьезными издержками.

Глобальные последствия для мировой торговли и цепочек поставок

Столкновение двух крупнейших экономик мира на торговом фронте немедленно отразилось на глобальной экономике. Мировая торговля и производственные цепочки поставок оказались под ударом. Аналитики отмечают, что при тарифах в 125–145% взаимная торговля товарами между США и КНР практически невозможна. Для понимания масштабов: в 2024 году товарооборот между двумя странами превышал $650 млрд. Теперь же значительная его часть может просто исчезнуть. Такой разрыв наносит ущерб не только самим США и Китаю, но и множеству других стран, интегрированных в глобальные цепочки создания стоимости. Многие азиатские государства поставляли комплектующие и сырье на китайские заводы для продукции, шедшей в США, – эта модель поставок сейчас разрушается. Как пишет Reuters, тит-for-tat (обмен «удар за удар») тарифы грозят полностью парализовать торговлю между двумя крупнейшими экономиками, вынуждая компании срочно искать альтернативные производственные площадки и рынки сбыта. Фактически речь идет о форсированном «декаплинге» – раздвоении глобальной экономики на обособленные блоки.

Since Trump unveiled his tariffs late on Wednesday, S&P 500 companies have lost almost $6 trillion in stock market value, a record four-day decline for the benchmark going back to the 1950s

Финансовые рынки по всему миру отреагировали бурно. Новости о нарастающей тарифной войне вызвали падение основных биржевых индексов и бегство инвесторов в «тихие гавани». В США 10 апреля индекс S&P 500 рухнул на 3,5%, Nasdaq – более чем на 4%, европейские и азиатские рынки также ушли в минус. Доходность казначейских облигаций США снизилась на фоне повышенного спроса на надежные активы, а цены на золото достигли рекордных максимумов. Центробанки и аналитические центры заговорили о рисках рецессии: по оценке Goldman Sachs, вероятность рецессии в США возросла до 45%. Фондовые распродажи приобрели такой масштаб, что комментаторы заговорили о возможном наступлении медвежьего рынка и проводили параллели с шоками начала пандемии COVID-19. Мировые цены на нефть также испытывают волатильность: сначала новости о приостановке США тарифов для других стран вызвали кратковременный рост цен, но затем резкая эскалация с Китаем обрушила котировки более чем на 3%. Трейдеры ожидают снижения спроса на нефть – Китай может сократить закупки американской нефти из-за высоких пошлин, а общее замедление мировой экономики уменьшит потребление энергоресурсов. По данным Минэнерго США, уже в марте экспорт американской нефти в Китай упал почти вдвое. Одновременно курс юаня просел до минимального за 19 месяцев уровня по отношению к корзине валют, отражая отток капитала и опасения за экономический рост в КНР.

Цепочки поставок высокотехнологичной продукции стоят перед радикальной перестройкой. Повышение тарифов и китайские ограничения на редкоземельные элементы ставят под угрозу производство электроники, автомобилей, авиадвигателей и телеком-оборудования по всему миру. Многие транснациональные корпорации, чьи заводы расположены в Китае и ориентированы на рынок США, вынуждены срочно переосмысливать свою стратегию. Ожидается ускоренный вывод производства из Китая в третьи страны с более предсказуемым торговым режимом. Уже сообщается об активизации переговоров США с Вьетнамом, Японией, Тайванем об углублении торговых соглашений – эти страны могут выиграть, привлекая к себе производства, уходящие из Китая. По сути, мы наблюдаем формирование новых производственно-логистических маршрутов: часть компаний переориентируется на Мексику и Канаду (в рамках USMCA) для доступа к рынку США, другие – на Юго-Восточную Азию. Европейский союз в этой ситуации занял осторожную позицию. Брюссель приветствовал 90-дневную паузу, которую США сделали для тарифов в отношении союзников, и воздерживается от поддержки американских тарифов против Китая. Европейские рынки поначалу даже испытали рост на ожиданиях, что европейские потребители выиграют от переориентации потоков товаров. Однако в целом ЕС обеспокоен: президент Франции Эмманюэль Макрон назвал приостановку тарифов США для Европы лишь «хрупкой паузой», а дальнейшую эскалацию – угрозой для мировой экономики. Многосторонняя торговая система переживает серьезное испытание. Действия США, фактически игнорирующие нормы ВТО по максимальным ставкам тарифов, ставят под сомнение авторитет Организации. Генеральный директор ВТО призвал стороны вернуться в русло переговоров и предупредил о риске разрушения основы послевоенной торговой архитектуры. Китайская жалоба в ВТО подчеркнула, что американские пошлины «подрывают регламентированную многостороннюю систему торговли и международный торгово-экономический порядок». Если крупнейшие державы будут открыто нарушать правила, это может вдохновить и другие страны на протекционистские шаги, вызвав эффект домино торговых барьеров по всему миру. Уже сейчас ряд государств рассматривает защитные меры, опасаясь перенаполнения своих рынков дешевой перенаправленной продукцией из Китая или, наоборот, утраты экспортных возможностей в Китай и США. Многие развивающиеся экономики находятся в уязвимом положении: с одной стороны, они могут попытаться заменить китайские товары на рынке США или американские – на рынке Китая, получив выгоду, с другой, – глобальный экономический спад ударит по спросу на их сырье и товары.

В совокупности обострение торговой войны США и Китая несет глобальные риски: снижение темпов роста мировой экономики (по оценкам, на 0,1–0,4% мирового ВВП в ближайший год), рост цен для потребителей на импортные товары, дестабилизацию финансовых рынков и обострение геоэкономической конкуренции. Одновременно возникают и новые тренды: усиление регионализации торговли, создание альтернативных платежных систем (Китай, к примеру, активнее продвигает расчеты в юанях, в том числе цифровых, чтобы обходиться без доллара), а также рост роли тех стран, которые могут стать новыми узлами глобальных цепочек взамен США и КНР. Особенно примечательно внимание, которое в этой связи привлекает к себе регион Центральной Азии.

China Shipping container are seen at the port of Oakland, California

Влияние на Центральную Азию и Узбекистан: риски и новые возможности

Эскалация торговой войны двух сверхдержав непосредственно отражается на странах Центральной Азии, включая Узбекистан. Еще недавно регион находился на периферии глобальной экономики, но теперь, по словам экспертов, Центральная Азия внезапно оказалась в эпицентре стратегических расчетов Пекина. В условиях, когда традиционные маршруты китайского экспорта сталкиваются с барьерами (США фактически «блокируют» доступ китайских товаров на свой рынок заоблачными пошлинами), Китай стремится переориентировать торговые потоки на другие направления – прежде всего в Евразию. Страны Центральной Азии – Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан – обладают уникальным транзитным положением на сухопутном пути из Китая в Европу. Этот коридор приобретает для Пекина критическое значение как альтернатива морским маршрутам и рынку США. Уже сейчас наблюдается усиленное развитие инфраструктурных проектов: Китай наращивает инвестиции в железные дороги, пограничные переходы и логистические центры в регионе. В частности, речь идет о расширении пропускной способности трансконтинентальных магистралей через Казахстан (коридоры Китай–Хоргос–Достык–Казахстан–ЕС) и о скорейшей реализации проекта железной дороги Китай–Кыргызстан–Узбекистан, которая далее выйдет на Туркменистан и Кавказ. Эти проекты из компонентов инициативы «Один пояс, один путь» переходят в ранг стратегически неотложных, поскольку позволяют КНР направлять свои товары на европейские, ближневосточные и африканские рынки, минуя американские санкции и тарифные ограничения.

Однако влияние торговой войны на Центральную Азию не ограничивается транзитной ролью. Его можно рассмотреть по нескольким направлениям:

Экспорт сырья и продовольствия. Страны Центральной Азии традиционно экспортируют значительные объемы сырьевых товаров – нефть и газ (Казахстан, Туркменистан, Узбекистан), металлы и уран (Казахстан), хлопок и сельхозпродукцию (Узбекистан, Таджикистан). Замедление экономического роста в Китае вследствие торговой войны может привести к снижению спроса на эти товары или падению мировых цен. Например, если китайская промышленность сократит производство высокотехнологичной продукции из-за дефицита компонентов и падения экспорта, потребность КНР в казахстанской нефти или узбекском природном газе может снизиться, ударив по доходам экспортеров. Кроме того, глобальная турбулентность и риск рецессии могут уменьшить аппетит к сырью в целом – уже сейчас прогнозируется уменьшение спроса на энергоносители. С другой стороны, появляются и компенсирующие факторы: Китай, отказываясь от закупок американских сельхозтоваров (например, зерна, сои, мяса) в ответ на действия США, будет искать альтернативных поставщиков. Это шанс для экспортеров продовольствия в первую очередь крупных (Бразилия, Аргентина, Австралия), но в нишевых сегментах свои возможности могут найти и центральноазиатские производители продовольствия. Тем не менее, совокупно риском для региона является возможное сокращение экспортных поступлений и волатильность цен на сырье, от которых зависят бюджеты многих стран.
Импорт и внутренний рынок. Китайские товары занимают заметную долю на рынках Центральной Азии – от потребительской электроники и техники до промышленного оборудования и стройматериалов. Если доступ Китая к рынку США и развитых стран затруднен, китайские производители неизбежно будут активнее сбывать продукцию в других странах, где барьеры ниже. Это грозит перенасыщением импортом из Китая локальных рынков. С одной стороны, потребители в Узбекистане и соседних странах могут выиграть от удешевления китайских товаров (появится избыток предложения, китайские предприятия будут снижать цены, чтобы реализовать продукцию). Уже высказываются прогнозы, что пошлины Трампа могут принести пользу потребителям в Европе и Азии за счет более дешевого китайского импорта. Но, с другой стороны, это создает серьезную конкуренцию для местных производителей. Например, узбекские текстильные, швейные, обувные предприятия могут столкнуться с наплывом еще более дешевых товаров из Китая, вытесняющих отечественную продукцию. Риск для Центральной Азии заключается в усилении экономической зависимости от Китая: если местные рынки захлестнет дешевый китайский импорт, торговый баланс стран региона ухудшится, а собственная промышленность, особенно обрабатывающие отрасли, может пострадать. Рост дисбаланса может вызвать недовольство населения и давление на правительства с требованием защитить внутренний рынок.
Логистика и транзит. В среднесрочной перспективе Центральная Азия может извлечь выгоду из своего географического положения. Как отмечалось, регион превращается в ключевой транзитный узел между Восточной Азией и Европой. Увеличение грузопотока через Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан означает новые инвестиции в транспортную инфраструктуру, создание логистических центров, рабочих мест в транспортном секторе. Уже сейчас Китай, по данным экспертов, намерен ускоренно развивать транспортные коридоры в ЦА – строить дороги, расширять погранпереходы, инвестировать в железнодорожные ветки. Узбекистан, не имея прямой границы с КНР, также включается в эти схемы транзита через связку с Казахстаном и Кыргызстаном. Повышение значимости Шелкового пути (коридора через ЦА) может принести странам региона доходы от транзита, привлечь зарубежные инвестиции в инфраструктуру (не только китайские, но и европейские – ЕС проявляет интерес к развитию транспортного соединения Европа–Азия). Однако и риски здесь существенны: во-первых, инфраструктурные кредиты Китая могут увеличить долговую нагрузку на страны региона; во-вторых, возрастающая стратегическая роль маршрутов через ЦА делает регион ареной конкуренции великих держав, что чревато геополитической нестабильностью.
Иностранные инвестиции и производство. Текущий конфликт может стимулировать перенос части производств из Китая в соседние страны с более льготным режимом. Центральноазиатские государства потенциально могут привлечь предприятия (в том числе китайские), которые хотят обойти американские тарифы. Если, к примеру, сборочное производство электроники или одежды переедет из Китая в Узбекистан, продукция с достаточной локальной добавленной стоимостью может квалифицироваться как узбекская и не подпадать под американские пошлины при экспорте. Некоторые китайские компании уже рассматривают создание совместных производств в Казахстане и Кыргызстане для выхода на рынки Евразийского союза и, возможно, Европы. Для Узбекистана, активно привлекающего инвестиции в автопром, текстиль и электронику, открывается окно возможностей стать региональной производственной базой. Выгоды от этого – новые рабочие места, технологии, интеграция в глобальные цепочки поставок, диверсификация экономики. Риски – та же зависимость от Китая (если большинство новых инвесторов – китайские фирмы, регион еще крепче привязывается к экономике КНР) и возможность вторичных санкций: США могут настороженно отнестись к схемам обхода тарифов через третьи страны. Как отмечают аналитики, Вашингтон уже усиливает давление на страны, сотрудничающие с Пекином: регион обозначен как ключевой для безопасности США, и в случае явной переориентации Центральной Азии на Китай американцы могут реагировать жестко.

Риски для Центральной Азии:

Переполнение внутренних рынков дешевым китайским импортом, удар по местным производителям.
Снижение спроса и цен на основные экспортные товары (нефть, газ, металлы, хлопок) из-за замедления мировой экономики и Китая.
Увеличение экономической и долговой зависимости от Китая по мере роста торговых и инвестиционных связей.
Втягивание региона в геоэкономическое противостояние, давление со стороны США (вплоть до санкций) с требованием ограничить сотрудничество с КНР.
Общая нестабильность и неопределенность для бизнес-климата, отток капитала из-за возросших рисков.

Новые возможности для региона:

Стать ключевым транзитным узлом Евразии, зарабатывая на обслуживании потоков товаров между Китаем и Европой.
Привлечь рекордные инвестиции в инфраструктуру, энергетику и промышленность (как китайские, так и от других игроков, например, ЕС, желающего укрепить связи с Центральной Азией).
Разместить на своей территории новые производственные мощности, став региональным промышленным хабом и частью диверсифицированных цепочек поставок.
Усилить свой суверенитет и маневр для многовекторной внешней политики, балансируя между крупными державами и получая преференции от каждой стороны конкуренции.
Ускорить собственную экономическую модернизацию – развить транспортную инфраструктуру, перейти на расчеты в альтернативных валютах (напрямую в юанях) и освоить новые технологии в партнерстве с инвесторами.

Для стран Центральной Азии, в том числе Узбекистана, ключевая задача – минимизировать риски и воспользоваться открывающимися шансами. Правительствам региона предстоит тонкая игра по балансированию интересов. Наблюдатели отмечают, что в 2025 году в Центральной Азии разворачивается «битва за влияние» с участием не только США и Китая, но и России, Европы, Турции и других акторов. В этих условиях Ташкент, Астана, Бишкек и другие столицы должны координировать свои шаги, чтобы извлечь максимум выгоды:

Диверсификация торговых связей. Уменьшение чрезмерной ориентации на один рынок – будь то Китай или Россия – за счет развития торговли с разными партнерами (ЕС, Южная Азия, Ближний Восток). Узбекистан, к примеру, может нарастить экспорт текстиля и продовольствия в Европу и соседние страны, компенсируя возможные потери на восточном направлении.
Протекционистские меры точечно. При необходимости страны региона могут временно вводить защитные тарифы или квоты против лавины дешевого импорта, чтобы дать локальным производителям адаптироваться. Важно сделать это выборочно и в рамках правил ВТО, чтобы не вызвать торговых споров. Также следует тщательно отслеживать качество и безопасность товаров, поступающих на рынки, во избежание наплыва откровенно низкокачественной продукции.
Развитие инфраструктуры и логистики. Максимально использовать китайские и другие инвестиции для строительства дорог, железных дорог, погранпереходов, но при этом стараться заключать сделки на выгодных условиях, не вгоняя страну в долговую ловушку. Совместные инфраструктурные проекты (например, железная дорога Китай–Кыргызстан–Узбекистан) должны сопровождаться прозрачностью и участием международных финансовых институтов, что повысит доверие и эффективность.
Инвестиционный климат и совместные предприятия. Создавать условия для размещения производств – индустриальные зоны, налоговые льготы, рабочая сила с нужными навыками. Но одновременно требовать локализации и трансфера технологий, чтобы новые заводы приносили пользу экономике (рабочие места для местных, обучение персонала, использование местных ресурсов). Важно, чтобы Центральная Азия не превратилась просто в оффшор для переупаковки китайских товаров, а интегрировалась в более сложные переделы производства.
Региональная координация. Странам Центральной Азии выгодно выступать единым фронтом по ключевым вопросам, связанным с внешнеэкономическими рисками. Это может быть обсуждение на площадках вроде ШОС или двусторонние консультации по синхронизации транзитных правил, таможенной политики, привлечению инвестиций. Единая позиция усилит их переговорную силу перед Китаем и США. Балансируя между Пекином и Вашингтоном, регион может получить преференции от обоих – например, инфраструктурные кредиты от Китая и программы развития от США и ЕС.

Эксперты отмечают, что Центральная Азия уже не воспринимается как периферия, она становится полем борьбы за будущее мировой торговли. От решений, принимаемых сейчас в Ташкенте, Астане, Бишкеке и Душанбе, зависит, сможет ли регион превратить мировой кризис в точку роста для своих экономик. Затяжной конфликт между США и Китаем, безусловно, несет угрозы, но одновременно открывает уникальное окно возможностей для Центральноазиатских государств укрепить свою роль в глобальной экономике, привлечь инвестиции и занять более выгодное положение между Востоком и Западом. Главное – действовать проактивно и взвешенно, извлекая уроки из текущего противостояния великих держав. В случае успешной адаптации, Узбекистан и соседи могут выйти из этой мировой турбулентности не пострадавшими, а окрепшими, с новой ролью в международной торговле.

Абдуазиз Хидиров, обозреватель УзА.