Вода – новый дипломатический актив

В аридной Центральной Азии воду иногда называют «голубой нефтью» – по критичности для экономики, продовольственной, энергетической и экологической безопасности.

2020-е годы добавили ещё один слой значимости: климатические риски усиливают давление на и без того дефицитные водные ресурсы, а значит – выводят их в сферу внешней политики. Так родилась «водно-климатическая дипломатия» – комплекс политических, научно-технических и общественных усилий по согласованию интересов государств на стыке водных и климатических вызовов.

Важным моментом в рассмотрении воды и климата в качестве центральных тем региональной повестки стали два апрельских события. На Первом Самаркандском климатическом форуме (4–5 апреля 2025 г.) о воде и климате говорили президенты пяти государств региона, представители 82 стран мира, ЕС и ООН. В итоговом документе – Концепции «Зелёного» развития – отдельная глава посвящена интегрированному управлению водными ресурсами под воздействием изменения климата.

На международной конференции «Водная дипломатия в Центральной Азии: доверие, диалог и многостороннее сотрудничество» (10 апреля 2025 г., Ташкент), на котором участвовали более 100 экспертов из 10 стран и 15 международных организаций, обсуждались ключевые вызовы и конкретные действия в области водной дипломатии. 

Эти два форума высветили несколько важных трендов последних лет. Первое, водные и климатические вопросы официально вошли в повестку встреч на уровне глав государств. Второе, взаимоувязка воды и климата стала базовой рамкой для обсуждения безопасности и развития. Третье, взаимодействие вышло за пределы правительств и министров, широко вовлекая экспертов и гражданское сообщество.

Наконец, на обеих площадках звучал призыв «от данных к доверию»: открытые гидрологические данные и совместные модели по изучению процессов таяния ледников названы лучшим «антидотом» против политизации водных вопросов. 

Помимо этого, на конференции в Ташкенте прозвучал четкий призыв к концептуализации водной дипломатии, чтобы понимать ее механизмы и принципы и отличать дипломатию от часто сходных процессов трансграничного сотрудничества и технического управления трансграничными водами.

Я как теоретик и практик в вопросах водной дипломатии и трансграничного сотрудничества поддерживаю такую концептуальную работу и хочу поделиться своим пониманием водной дипломатии.

Что такое водная дипломатия?

Из положений Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 года, можно вывести следующее понимание «традиционной» дипломатии – официальные отношения между государствами через признанных представителей, которые реализуют функции представительства, защиты интересов, переговоров, сбора информации и развития дружественных связей. 

Однако в последние годы термин «водная дипломатия» используется достаточно часто в различных трактовках.

Некоторые авторы сводят водную дипломатию только к переговорам по водным вопросам между государствами, другие рассматривает ее как искусство управления конфликтами по воде между государствами, третьи используют расширенное понимание, включая в водную дипломатию все усилия по предупреждению и разрешению водных конфликтов на любом уровне, включая науку, правовые механизмы и работу с общественностью.

Наконец, Дженнивер Зеринг, доцент кафедры управления водными ресурсами и дипломатии Международного института водных ресурсов и другие трактуют водную дипломатию как «осознанные политические процессы и практики предотвращения конфликтов и выработки совместных механизмов управления водными ресурсами посредством применения средств внешней политики, встроенных в двусторонние и/или многосторонние отношения за пределами водного сектора и осуществляемых на разных уровнях и по различным трекам» (Sehring и др., 2022).

Каждое из этих определений по-своему верно и подчеркивает тот или иной аспект водной дипломатии.

На мой взгляд, важно понимать ключевое отличие дипломатии от «классического» трансграничного управления, где главным является техническое распределение воды, которое состоит в том, что дипломатия поднимает вопрос на уровень стратегической внешней политики и использует свои механизмы и функции.

Если развивать водную дипломатию как самостоятельную дисциплину, которая опирается на классические дипломатические традиции и формы, но отвечает современным вызовам: климатическим изменениям, междисциплинарности и многоуровневым процессам, то важно учитывать три ключевых компонента.

Первое, развитие представительских функций в широком смысле. Статья 3 Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 года первой среди основных функций дипломатической миссии называет представительство.

В современном мире представительство касается не только функции символического и политического представления государства, но также – представления идей и ценностей, таких как мир, солидарность, безопасность. 

Второе, продвижение научно-обоснованного диалога и взаимодействия для убеждения и достижения общего понимания. Чем лучше дипломат умеет убеждать, тем успешнее он в переговорах или продвижении интересов, которые представляет.

Эта особенность дипломатии приобретает ещё большую актуальность в наши дни, когда многие вопросы решаются через диалоги на стыке науки и политики, нацеленные на достижение общего понимания, а не через формальные межгосударственные переговоры. Таким образом, задача дипломатии состоит в том, чтобы предоставлять возможности для совместных научных исследований и построения общего понимания между различными странами и секторами.

Третье, акцент дипломатии на защиту национальных интересов вместе с общими ценностями в рамках международного права. Защита интересов государства и его граждан в пределах, разрешённых международным правом (статья 3 Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 года), была одной из основных функций дипломатии на протяжении всей её истории. 

Однако в современную эпоху, когда растёт осознание общности государств и международного единства, усиливается акцент на необходимости через дипломатические практики продвигать также общие ценности и устремления, такие как мир и безопасность, что особенно актуально в водной сфере. Это тесно связано с понятием ответственности, подчёркивающим юридические и моральные основания дипломатической практики.

В целом, вода и климат объединили в единую повестку президентов, дипломатов, водников, учёных и гражданское общество Центральной Азии.

Водно-климатическая дипломатия из нишевой темы превращается в системное направление внешней политики стран Центральной Азии.

Последние встречи в Самарканде и Ташкенте задали высокую планку – дальше дело за институционализацией новых форматов и превращением политических коммюнике в ежедневную «дипломатию воды» на местах. Если это удастся, Центральная Азия станет лабораторией того, как глобальный климатический кризис может рождать новые форматы сотрудничества и дипломатии.

Зиганшина Динара Равильевна, 
директор Научно-информационного центра Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии